Сам именинник в Индии (там сейчас весело), поздравил сегодня его матушку, а его письмом. У нее вчера на самом интересном месте в передаче о БГ сломался видеомагнитофон. Кстати, я эту передачу тоже пропустил. Никто не знает, где ее могли выложить? А Людмиле Харитоновне пообещал привезти ДВД-рекордер. Пора ей переходить на современную технику. Кстати, сегодня всю ночь снилось празднование юбилея БГ, довольно смешное. Боря опять сменил имидж и был похож на Бармалея из фильма "Айболит-66" - копна черных всклоченных волос и усы в разные стороны.
Ну да, я стал сетевым прозаиком году в 1971, когда "Лестницу" писал, - и далее был им вплоть до появления Интернета, после чего стал "сетевым прозаиком в прошлом".
Посмотрел краем глаза передачу про русских фотомоделей. Наталья Водянова понравилась. Простая, очень простая русская девушка. И не суперкрасивая, между прочим. Но есть характер и что-то, подаренное Богом. Может быть, удача. А может быть и правильное отношение к жизни.
Самое смешное слово в русском языке - ПЯТНИЦА. Кто этого не понимает, тот ОСТОЛОП и НЕДОУМОК. Оба слова тоже смешны до посинения. ПОСИНЕНИЕ - неимоверно смешное слово. Почти как ПЯТНИЦА. Кстати, пятница НАСТУПИЛА. Смеяться можно до КОЛИК. Все слова смешны и все ВАЛЯЮТСЯ.
Нет, вы так просто не уходите. Вы повторите вслух 50 раз: ВАЛЯЮТСЯ.
Не знаю, кто придумал эту моду. Вероятно, это были барышни с красивым пупком и ничтожной, легко переходящей в талию задницей. Стремление обнажить пупок спереди привело к тому, что линия пояса сзади разбила попу практически на две равные части, причем верхняя оказалась обнаженной.
Это катастрофически сказалось на привлекательности барышень с толстой и даже с нормально круглой попой, потому что перетянутая пополам попка — это совсем не то, что круглая, обтянутая джинсами. Она смотрится примерно как ручка грудного дитяти, перетянутая складочками. То есть, вызывает в лучшем случае неоправданную нежность, а в худшем — досаду, потому что природный материал явно испорчен.
Я не говорю про фасад, точнее, про то пространство ниже пупка, которое уже трудно было назвать областью живота, а хотелось назвать лобком с торчащими по бокам косточками тазобедренного сустава, хотя иной раз эта картина могла вызвать культурный шок. Подлинным ужасом было возникающее у всех окружающих чувство сползающих брюк — причем, не только на носительнице новомодных джинсов, но и на себе самом! Вот эффект внушения!
Невозможно жить в вечно сползающих штанах! В них невозможно любить, верить в прекрасное и воспитывать детей. Уверенность в том, что одно неосторожное движение может обнажить то, что раскрыто пока только наполовину, была столь велика, что я не мог смотреть, отворачивался в ужасе.
Пока не понял, что именно это ощущение и было главным в распространении новой моды. Это был козырь этих мелких, как плоскодонка, штанов. Ощущение того, что вот сейчас произойдет непоправимое — и штаны свалятся!
А они держались. Держались непонятно на чем. Практически на одной вере в прекрасное.
